Память о пережитом нашим народом во время Второй мировой живёт не только в книгах и рассказах воинов-победителей — она бережно хранится в белорусских семьях и как самая ценная реликвия передаётся из поколения в поколение. Как, например, в семье учительницы гимназии №36 имени Ивана Мележа Ольги Леоненко, которая немало может рассказать о нелёгкой судьбе своего без преувеличения героического дедушки.
Авраам Роговой родился 20 июля 1914 года в селе Ягодном, что недалеко от деревни Тереховки Добружского района. Своего отца Пантелеймона он никогда не видел: в начале июля того же года тот был мобилизован в русскую армию, которая 1 августа 1914 года вступила в Первую мировую войну. В одном из первых сражений Пантелеймон Роговой погиб, так и не узнав, что у него родился сын.
Пришлось Анне Ивановне, матери маленького Авраама, растить его и ещё двух детей одной. Сказать, что жили бедно, значит, не сказать ничего. Авраам Пантелеймонович часто вспоминал, как зимой из-за отсутствия какой-либо обуви, дети выбегали на улицу босиком, а потом стремглав бежали в хату к тёплой печи. Чтобы как-то подзаработать и помочь матери свести концы с концами, собирали свиную щетину, которую сдавали местному скупщику. Сырьё шло на изготовление щёток. Пройдоха-скупщик не всегда расплачивался с детьми деньгами, предпочитая обходиться дешёвыми конфетами-подушечками.
После окончания гражданской войны и установления советской власти на Гомельщине, жизнь семьи Роговых стала налаживаться. Авраам не только успешно окончил семилетку в соседней деревне Васильевке, но и поступил в Новобелицкий сельскохозяйственный техникум. В 1934 году получил уважаемую на селе специальность зоотехника и стал работать в родном колхозе. В 1938 году женился на приехавшей из-под Минска в колхоз по распределению агрономше Надежде. Казалось, всё самое худшее позади, впереди долгая и счастливая жизнь. Но грянуло 22 июня 1941 года…
Через несколько дней после начала войны Авраам Роговой был мобилизован в Красную армию. И пропал больше чем на полгода. Лишь зимой 1942 года Надежда Роговая узнала от односельчан, что её муж находится в немецком концлагере недалеко от городка Глухова Сумской области Украины. Более того, те же односельчане рассказали, что за определённую плату Авраама можно выкупить из плена. Они таким образом спасли от верной гибели своего родственника. Недолго думая, Надежда вместе с дядей мужа Харитоном закололи чудом уцелевшего после немецких набегов поросёнка, выменяли на одежду и различный домашний скарб мёду и яиц и со всем этим богатством отправились в Сумы. Ехали на санях, которые с трудом тащила полудохлая лошадёнка. А тут ещё оттепель наступила, и большую часть из почти 400-километрового пути Надежде и дяде Харитону приходилось не столько ехать, сколько толкать не желавшие скользить по грязи розвальни. Бабушка Надя, вспоминает Ольга Леоненко, не любила говорить о том, что им пришлось пережить в дороге. Рассказала только, что сама не понимает, как удалось относительно счастливо миновать множество немецких постов, пережить несчётное количество обысков и невредимыми пройти сквозь подозрительные взгляды украинских и белорусских полицаев.
В Глухове местные жители сразу же указали Надежде на дом, где проживал комендант лагеря со своей любовницей. Через неё и договорились о выкупе. Пленные содержались под открытым небом, кормили их раз в день, и то не всегда, какой-то вонючей бурдой. Когда Авраама подвели к воротам лагеря, Надежда его даже не сразу узнала, до того он исхудал и осунулся. Тот, находясь от истощения в полуобморочном состоянии, тоже никак не воспринимал действительность. Безразлично плюхнулся в сани и тут же провалился в небытие. Надежда с ужасом смотрела на своего некогда крепкого, жизнерадостного мужа и словно сквозь вату воспринимала советы, которые давал ей на дорогу лагерный доктор: много еды сразу не давать, умрёт. Кормить часто, но понемногу.
А чем кормить в дороге, если всё самое ценное отдали коменданту? Пришлось побираться по окрестным деревням. Но Аврааму становилось всё хуже. Оттепель меж тем набирала обороты, и даже с помощью Надежды и Харитона лошадь не могла сдвинуть сани с места. Кое-как добрались до дома знакомого лесника. Тот спрятал полуживого Авраама в простенок между домом и пристройкой, забросал его каким-то тряпьём и строго-настрого наказал гостям никому об этом не говорить. Несколько дней с помощью лесника Надежда выхаживала мужа. А когда ему стало лучше, лесник вместо саней впряг конягу в свою телегу. На колёсах до дому доехали быстро. Что примечательно, с улыбкой рассказывает Ольга Леоненко, бабушка в этом месте всегда акцентировала: как только подморозило, дядя Харитон вернул телегу добряку леснику.
В родном доме Авраам Пантелеймонович медленно, но верно восстанавливал силы. Несколько раз в деревню заходили партизаны, хотели забрать его в отряд, но, взглянув на тщедушного мужичонку, лишь безнадёжно махали руками. Однако к моменту, когда Тереховка была освобождена частями Красной армии, Авраам Роговой уже твёрдо стоял на ногах. А потому был мобилизован повторно.
На сборном пункте рядовой Роговой честно и откровенно рассказал о своих злоключениях. За что и поплатился: как трус, побывавший во вражеском плену, был направлен в штрафбат. Искупать кровью вину, которой не было. Он и искупал: прошёл всю Белоруссию, освобождал Варшаву, штурмовал Берлин. Там же 30 апреля 1945 года второй раз за свою недолгую жизнь разминулся со смертью. Осколки разорвавшегося в нескольких метрах немецкого снаряда буквально искромсали тело штрафника: выбили несколько рёбер, вырвали часть бедра и серьёзно повредили руку. Сколько он пролежал без сознания, Авраам Роговой не знал. Помнил только, что очнулся от острой боли и застонал. Оказалось, солдаты похоронной команды, приняв его за мёртвого, подцепили тело специальным крюком и потащили к братской могиле…
Через несколько дней Авраам Пантелеймонович уже был в Омском военном госпитале. Там ему сделали несколько операций, почти по локоть ампутировали правую руку. При переливании влили в организм кровь человека, страдавшего болезнью Боткина. К тяжёлым ранениям добавилась ещё и желтуха, из-за чего в госпитале Роговой провёл девять месяцев. Домой к жене солдат вернулся только зимой 1946 года. Его грудь украшали, помимо ордена Красной Звезды и медалей «За освобождение Варшавы» и «За победу над Германией», два ордена Отечественной войны. Награда, которую имел далеко не каждый офицер. Ибо, согласно статуту, орденом этим награждались лица, проявившие в боях за Советскую Родину храбрость, стойкость и мужество, которые своими действиями способствовали успеху боевых операций РККА.
Авраам Роговой не любил вспоминать войну. Однако каждый год, до самого своего последнего дня, 9 Мая надевал лучший костюм, украшенный орденами и медалями, и шёл к памятнику погибшим воинам в Тереховке. Клал к подножью цветы и долго стоял, низко опустив голову. Лишь изредка незаметно, будто таясь, смахивал ладонью уцелевшей руки слезинку. А может просто соринку из глаза доставал…
