Меньше месяца назад гомельчанка Лидия Мартынова отметила свой 98-й день рождения. Но ни груз прожитых лет, ни сопутствующие столь почтенному возрасту болезни не повлияли на ясность ума и великолепную память этой жизнерадостной, энергичной и очень доброжелательной женщины. Даже трудно поверить, что Лидия Кирилловна относится к тому поколению советских людей, чья юность оказалась опалена самой страшной и жестокой войной.
О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ И БЛАГОРОДСТВЕ
К моменту начала Великой Отечественной войны коренная сибирячка Лидия, тогда ещё Положенцева, работала учителем начальных классов в школе родного села Сидоровка Омской области. За плечами у 17-летней девушки уже были учительские курсы и два года педагогического стажа в системе наркомпроса. В принципе, она и дальше могла бы оставаться на учительской работе, ведь в таком глубоком тылу даже по случаю войны школьные занятия отменять никто не думал. Напротив, количество учеников в небольших деревнях увеличилось в разы за счёт семей, эвакуированных из западных областей СССР. Но Лидия Кирилловна сочла, что на фронте для страны она окажется полезнее, чем в школьном классе. Правда, у местного военкома на этот счёт было другое мнение. Трудовой стаж это хорошо, но по возрасту Лидия Положенцева всё ещё ходила в несовершеннолетних. Да и учителя в действующей армии без надобности — там старшин и сержантов хватает, чтобы бойцов учить. А вот медсестёр не хватает. Потому Лидия Положенцева была командирована в Омск на курсы военных медсестёр.
Во время учёбы основной упор делали на практические занятия. Первым местом работы в новом качестве для Лиды Положенцевой стало ожоговое отделение местного госпиталя. Туда постоянно доставляли наших тяжелораненых бойцов, в основном танкистов. Смотреть на них без слёз было невозможно: молодые парни с многочисленными ожогами, ампутированными руками и ногами, подавляющее большинство — ослепшие. Но поддаваться эмоциям времени не было, раненые нуждались в уходе. И не только в медицинском. А потому в свободное от дежурств время Лида брала в руки балалайку, на которой научилась играть ещё в детстве, и пела задорные, забористые сибирские частушки. И очень радовалась, когда её слушатели начинали улыбаться и даже пытались подпевать.
Однажды, войдя в палату с балалайкой в руках, Лидия Положенцева остолбенела. Танкист, местный парень из Омска, который несколько дней назад с нежностью рассказывал ей о том, какая у него хорошая молодая жена и прекрасный сын-карапуз, плакал, уткнувшись лицом в подушку. Оказалось, накануне ему ампутировали обе руки. А уже на следующий день к нему пришла жена- красавица и заявила, чтобы он и думать о ней забыл. Мол, мало ей малолетнего сына на руках, так ещё и его, слепого и безрукого, на себе тащить?
Выбежав в больничный коридор, Лидия разрыдалась в полный голос. И потом долго не могла понять, почему люди готовы на предательство, лишь бы сохранить собственное благополучие?
К счастью, были в госпитале и обратные примеры. Её коллега, медсестра из Казахстана, влюбилась в парня из Ленинграда. Когда его лечение подошло к концу, она добилась перевода в родные края и увезла с собой этого слепого балагура-танкиста без левой руки. А через несколько месяцев от неё пришло письмо, в котором она сообщала, что они сыграли свадьбу и уже ждут ребёнка.
ПО КРАЮ ПРОПАСТИ
В 1942 году, когда Лидии Положенцевой исполнилось 18 лет, она написала руководству рапорт с просьбой отправить её в действующую армию. Однако вместо фронта её направили на учёбу в Ленинградское медучилище имени Щорса, которое, эвакуировавшись из города на Неве, в то время располагалось в Омске. Пройдя за полтора года трёхлетний курс обучения, в звании младшего лейтенанта военфельдшер Положенцева в ноябре 1943 года была направлена в 27-ю бригаду железнодорожных войск 2-го Украинского фронта, дислоцированную в районе Краснодара.
Военные железнодорожники, даже находясь в тылу действующих войск, несли большие потери. Немцы всеми силами старались не допустить восстановления разрушенных ими же мостов и железнодорожных путей, а потому бомбили и обстреливали из миномётов личный состав нещадно. К тому же часто минировали близлежащие дороги и подлежащие восстановлению объекты, в чём молодой военфельдшер вскоре убедилась на личном опыте.
Как-то возвращалась Лидия Положенцева из полевого госпиталя, куда доставила очередную группу раненых. До батальонного медпункта путь был не близкий, ноги у сидевшей на телеге Лидии затекли, а потому решила она пройти пешком.
— Только не отставай, — предупредил её солдат-возница, — а то мало ли что. У меня хоть автомат, а ты со своим наганом много не навоюешь!
Лидия в ответ на эти слова лишь устало махнула рукой. Повозка уехала вперёд, а вскоре раздался оглушительный взрыв… Когда пыль и дым осели, на дороге виднелись лишь остатки повозки. Только спустя время, после того, как пришла в себя от ужаса, Лида осознала: только что она была в двух шагах от гибели.
В другой раз Лидия Кирилловна (к тому времени уже Мартынова — вышла замуж за лейтенанта своей части в июне 1944-го) чудом избежала плена. Было это на территории Румынии, в Трансильвании. Водитель трофейной немецкой машины, на которой с группой бойцов ехала и военфельдшер, перепутал дорогу и на перекрёстке свернул не туда. Вскоре остановились возле дорожного поста и лишь тогда увидели, что он немецкий. Фрицы тоже не сразу сообразили, что на их грузовике едут советские солдаты. Лишь когда автомобиль развернулся и резко рванул в обратную сторону, стали стрелять вслед. Но было уже поздно. Когда отъехали на безопасное расстояние, всех охватил какой-то истерический хохот. Смеялась вместе со всеми и Лидия, хотя руки от осознания возможных последствий предательски дрожали.
МЕДАЛЬ ЗА ПОБЕДУ НАД… МАЛЯРИЕЙ
К счастью, ожесточённых боёв на большей части территории Румынии, за исключением Трансильвании, не было. Зато была другая напасть — малярия. Почти половина солдат батальона слегла. Лечить болезнь кроме как внутривенным введением ударных доз акрихина было нечем. Нередко после уколов у больных солдат наступало так называемое акрихиновое опьянение, или психоз. Они становились возбуждёнными, теряли ориентацию, впадали в депрессию или видели галлюцинации. Такие больные нуждались в круглосуточном уходе, а в санчасти батальона всего четыре человека — три фельдшера и военврач. Сутками напролёт Лидия Кирилловна ухаживала за своими пациентами, обильно поила их водой, проводила санитарно-гигиеническую обработку, кормила с ложечки. Счастьем считалось, если удавалось в течение суток поспать хотя бы пару часов. Но самоотверженность и поразительная работоспособность хрупкой девушки дали свои результаты — все заболевшие, почти 80 человек, выздоровели и через несколько недель встали в строй. А Лидия Мартынова была удостоена медали «За боевые заслуги».
В мае 1945-го железнодорожный батальон, в котором служила Лидия Кирилловна, находился в чешском городе Брно. Все уже знали, что Берлин пал, но в Праге ещё сражались довольно крупные силы вермахта, не желавшие капитулировать. Над городом то и дело пролетали армады наших самолётов, направлявшихся на бомбёжку гитлеровских недобитков. Впервые за два года войны Лидия Мартынова испытала непередаваемое чувство облегчения, когда не надо бояться летящих в небе самолётов. Наоборот, каждый из них приближал день Победы. И он настал. Правда, накануне в Брно одновременно заполыхали дома, почти вплотную прилегавшие к зданию, где разместилась санчасть. С тревогой наблюдали медики за наступлением огня, готовые в любую минуту приступить к эвакуации раненых. Но обошлось.
По воспоминаниям Лидии Кирилловны, сообщение о безоговорочной капитуляции гитлеровской Германии местное население восприняло более чем сдержанно. Настороженность, недоверие и даже враждебность чехов по отношению к советским солдатам чувствовались иногда очень явственно. Но на это ошалевшие от счастья победители старались не обращать внимания. Что значили косые взгляды чехов для тех, кто не просто выжил, а выстоял и победил в единоборстве с самым жестоким, самым коварным, самым бесчеловечным врагом в истории? Лидия Мартынова — одна из них.